Социум

Сотрудники АПА посетили территории, освобожденные от оккупации азербайджанской армией под командованием Верховного главнокомандующего Ильхама Алиева. Наши корреспонденты подготовили серию репортажей с этих территорий в рамках проекта «По следам Победы». Представляем очередной репортаж из этого цикла:

«Брат, что-то мне не спится», - написал Шамиль в Whatsapp за несколько часов до отправления в путь.

«Мне тоже. Может, выйдем? Покрутимся по городу на машине, пока ребята подтянутся», - ответил я.

Мы оба взволнованы. Но мое волнение как-то объяснимо, это свойственно большинству людей, бессонница перед дальней и важной дорогой. А вот его волнение...

И снова пишет: «Я всплакнул немного...»

Шамиль хоть и юрист, но неплохо разбирается в литературе, философии. Дискутируя с мастерами пера, часто любит говорить: «У вас недостаточно интеллекта». Я слегка подшучиваю: «Одиссей возвращается в свою Итаку».

Отвечает смайликом. Но, по-видимому, он вовсе не настроен шутить: «Как подумаю, что еду в Шушу, меня переполняет волнение» - пишет он вслед.

Да, наш путь в Шушу. В жаркий, знойный летний вечер мы с четырьмя товарищами отправимся в путь: я, наш оператор Фаиг, фотограф Илькин и Шамиль. В рамках проекта «по следам Победы» мы посетили практически все освобожденные от оккупации территории. Осталась только Шуша, пик 44-дневной Отечественной войны. Без Шуши наш проект казался незавершенным. Наконец, эта мечта сбылась. Когда мы узнали о предстоящей поездке в Шушу, нас всех охватило волнение и радость. Кто не мечтает поехать в Шушу, побродить по этому легендарному городу, подышать его чистым воздухом и испить воды из его источников?! Еще своими глазами увидеть разрушения, которые армяне учинили в Шуше за 29 лет оккупации: разрушенные мечети, мавзолеи, дворцы, дома-музеи, усадьбы...

Мы пребываем в смешанных чувствах. А Шамиль тоскует...

Он шушинец, в отличие от своих попутчиков. Он покинул Шушу в 1992 году, когда ему было 4 года. 29 лет спустя он возвращается на свои родные места. «Вы знаете, в чем заключается интересный аспект нашей поездки в Шушу ночью? Мы также покинули Шушу ночью. Отец посадил меня и маму в “ЗИЛ”, сам остался в Шуше. Я сидел посередине, мама справа, и до Агдама, когда мы проезжали мимо армян, шофер каждый раз прижимал рукой мою голову вниз, и просил маму также прижаться вниз. Потому что армяне, увидев детей, женщин, останавливали машины и забирали их в заложники.

Шамиль рассказывает, и как бы он ни старался скрыть волнение, в его голосе чувствуется тоска. Иногда даже, кажется, забывает, что я рядом, повторяет все время про себя: «Ровно 29 с половиной лет... Ровно 29 с половиной лет...»

Я пытаюсь сменить тему, чтобы снять напряжение, привнести в нашу беседу позитивный настрой, и что-то спрашиваю об истории Шуши. Он не может ответить и добавляет: «У меня были энциклопедические знания о Шуше. Сколько ни пытаюсь, ничего не могу вспомнить».

Что еще сказать? Я не знаю. Тоска передается мне как заразная инфекция. Я замалкиваю, у меня нет другого выбора.

«Шуша сильно изменила мою жизнь, Мирмехди. Если бы Шуша не была оккупирована, возможно, я был бы совершенно другим человеком. Мое мировоззрение тоже было бы другим, оккупация Шуши сделала меня правоцентристом, националистом», - говорит Шамиль.

С самого начала открою еще один секрет: чтобы попытаться отыскать дом Шамиля в Шуше, мне самому полезно его подробно расспросить, я как бы собираю материал. Может он не знает, может, догадывается и не раскрывается, но у моего репортажа два героя - Шуша и Шамиль.

Другие наши товарищи подъехали, и мы выезжаем из города. Так как дорога длинная, у нас много тем для разговора: мы говорим о литературе, музыке, повседневной жизни, политике, войне, быте (когда мы устаем, слушаем музыку), но наша беседа, как лабиринт, каждый раз возвращается к теме Шуши, в воспоминания Шамиля.

Шамиль восхищается, показывая на дорожный знак с надписью «Шуша». По мере приближения к Карабаху меняется и рельеф, и погода. Равнины сначала сменяются холмами, пустыни - кустарниками, а затем мы въезжаем в зону гор и лесов. Здесь, в отличие от Баку, нет необходимости в кондиционере, мы открываем окна машины, втягиваем свежий воздух в легкие. Шамиль же говорит: «У Яшара Нури есть фильм. Дети в интернате в выходные заглядывают в ворота в ожидании прихода родителей. Когда наступало лето, мы так же хотели в район на каникулы. Словно с летними каникулами возникала тоска по родине. Возможно, если бы я не был из оккупированного района, это не так меня волновало. Потеря сильно воздействует на человека. В Баку в знойную летнюю жару чаще всего вспоминается именно Шуша. Бабушка всегда рассказывала о Шуше, другие дети ездили на каникулы в районы, а у меня не было своего района».

По мере того, как после 29 лет разлуки приближаемся к Шуше, вся жизнь Шамиля пролетает перед его глазами, словно кинолента: «Я был ребенком. В лагере беженцев, где мы остановились, было около пятидесяти семей, и у нас был один телевизор. С половины восьмого все уже стояли в фойе, перед телевизором, ожидая программы новостей. “Мы выедем сегодня, мы выедем завтра”, “сегодня, завтра” и эти “сегодня-завтра” продолжались до 98-го года, пока нас не выселили оттуда. Каждый день собирались одни и те же люди и смотрели новости. Но их становилось все меньше и меньше. В конце концов, остались несколько пожилых людей, которые смотрели телевизор, а мы, дети, ждали своей очереди в надежде посмотреть мультики. Часть людей отчаялась, часть утратила надежду, часть умерла, часть адаптировалась к жизни, работе в Баку, ведь нужно было еще и на хлеб зарабатывать... отец начал работать в Баку кондуктором. В то же время он был учителем, учил играть на таре, но зарплата была очень низкой. Через некоторое время отец устроился развозчиком хлеба в пекарне нашего родственника. Однажды я заметил, как отец заплакал тайком, я никогда этого не забуду. Он работал учителем в Шушинском техникуме...”

...Мы добираемся до Физули рано утром, слушая воспоминания Шамиля. Оттуда выезжаем к строящейся автомагистрали “Дорога Победы”. Эта дорога приведет прямо в Шушу. До нее остается часа два...

На полную мощность ведутся строительно-монтажные работы с привлечением большого количества тяжелой техники. Наряду с основной дорогой здесь прокладываются временные и вспомогательные дороги для доставки техники и стройматериалов. Поэтому, чтобы не сбиться с пути приходится часто поглядывать на навигатор и спрашивать у приветливых строителей дорогу к Шуше.

Наш путь уже пролегает через дремучий лес, легкая прохлада изгоняет из нас усталость, вызванной бессонницей. Кажется, что до Шуши уже совсем близко, мы уже ощущаем воздух Шуши. Шамиль начинает петь песню о Шуше (Dumanlı dağların başında durdum…). Он выражает свое волнение пением. Как говорит персонаж известного фильма «Быть шушинцем и не уметь петь?!».

Вот и Шуша. Большое плато, окруженное горами. Шуша расположена на такой географической местности, что самые несведущие люди могут сразу же издали узнать его. Потому что среди этих гор нет второй подобной гряды. Словно кто-то искусно обрезал вершину горы. Мне она отдаленно напомнила спящую старую, мудрую черепаху. Гигантская черепаха, явившаяся, казалось бы, из мифических времен тысячи лет назад, расположилась среди гор и уснула. Древние люди считали, что Земля стоит на гигантской черепахе, так и Шушу, считающейся неотъемлемой частью нашего духовного мира, также можно сравнить с городом, стоящим на спине гигантской черепахи.

Мы останавливаемся, чтобы повнимательнее рассмотреть эту сцену, прежде чем войти в город. Мы любуемся высокими отвесными серыми скалами, которые окружают город. У всех нас в эту минуту в голове крутится вопрос: “как нашим солдатам удалось взобраться на эти скалы и освободить город!?”

Наутро, стоя на возвышенности у входа в Шушу и еще раз любуясь этими горами, скалами, один из неназвавшихся ветеранов Отечественной войны скромно сказал: «Из Гадрута мы добрались сюда пешком за 7-8 дней. Через леса, голодные, обезвоженные. Все лишнее мы все сбросили с себя. Взяли с собой лишь длинные канаты. Когда добрались сюда, выяснилось, что по пути избавились и от канатов. Мы голыми руками карабкались по этим скалам», и показал свои руки.

Поистине чудо, что наши солдаты взобрались на эти непроходимые отвесные, голые скалы и освободили Шушу, для нас, азербайджанцев, это восьмое чудо света...

На въезде в город, чуть выше поста, где дежурят наши солдаты, установлен указатель с надписью “Шуша”, справа и слева которого развеваются флаги Азербайджана и Турции. Спрашиваем у дежурного солдата разрешения сфотографироваться. «Это ж наша земля, где хотите там и снимайте», - уверенно говорит он. Его слова преисполняют мое сердце гордостью. Так и хочется заплакать от радости и гордости и, обняв солдата, закричать: «Брат, сколько же лет мы хотели услышать эти слова!»

Не только у нашего попутчика Шамиля, но и у нас у всех исчезает 29-летняя тоска. В течение трех дней шаг за шагом, пядь за пядью, будем обходить улицы Шуши, фотографировать ее исторические памятники-мечети, бани, родники, дома-музеи, старинные дома, станем свидетелями армянского вандализма.

“Расстрелянные статуи”

Мы первым делом в Шуше вышли на площадь, где установлены “расстрелянные статуи”. Бюсты Узеиру Гаджибейли, Хуршидбану Натаван и Бюльбюлю установлены перед зданием Исполнительной власти города Шуша.

На 29 лет вынужденными переселенцами обречены были быть не только наши граждане, но и памятники. Грустные, тоскливые бюсты, которые я в последний раз видел в прошлом году в Баку, во дворе Национального музея искусств в День национальной музыки, здесь словно радуются и улыбаются. Конечно, бюст не может смеяться, плакать, веселится. Но и «расстрелянные статуи» наконец добились справедливости после 29 лет изгнания, мы рады вновь увидеть их на своих родных местах, и кажется, что они разделяют нашу всеобщую радость.

В тот день национальной музыки в Баку, когда кто-то из выступающих начал вновь говорить, что придет время, эти бюсты будут вновь воздвигнуты в Шуше - эти слова мне казались сказкой. Я думал, что, говоря это, каждый раз мы занимаемся самоутешением. Но не прошло и двух месяцев, как Шуша была освобождена. А в январе этого года президент Ильхам Алиев вернул “расстрелянные памятники” в Шушу, они были установлены на прежнем месте - перед бывшим Домом культуры. Говорю «бывшим», потому что в настоящее время от Дома культуры не осталось и следа. В годы оккупации армяне разрушили, сравняли с землей Дом культуры, как и большинство зданий в Шуше.

За ”расстрелянными статуями" видно еще одно сооружение с сохранившимися стенами, о котором мы наутро узнаем, что это дом ханской дочери Натаван.

Караван-сарай Ага Гахрамана Мирсияб оглу

Напротив здания Исполнительной власти города Шуша, на улице Мирзы Фатали Ахундова (улица Раста базар), расположен караван-сарай Ага Гахрамана Мирсияб оглу. Караван-сарай зарегистрирован Министерством культуры как культурно-исторический памятник страны. Он был построен в 80-х годах XIX века на средства известного шушинского купца Ага Гахрамана Мирсияб оглу. Это сооружение дошло до наших дней в хорошем состоянии, видимо, в годы оккупации армяне пользовались зданием караван-сарая.

Справа от спуска перед караван-сараем наше внимание привлекает купольное сооружение. Подойдя ближе, выясняется, что это Баня «Ширин су».

Баня «Ширин су»

Этот памятник архитектуры местного значения был построен в 1878-1880 годах по заказу дочери хана Хуршидбану Натаван по проекту архитектора Кербалаи Сафихана Карабаги. Баня была названа «Ширин су» (пресная вода) из-за того, что в ней использовалась питьевая вода, которую провела в город дочь хана. Баня обслуживала мужчин в нечетные дни недели, а женщин-в четные. Эта историческая баня функционировала вплоть до оккупации Шуши.

В центре общего зала, окруженного арочными сводами, расположен небольшой фонтан. К сожалению, узоры и орнаменты на куполе и стенах зала полностью уничтожены. Из зала открываются двери в другие помещения, в следующем зале расположен большой бассейн для купания.

По материалу ступеней бассейна, световым плафонам, пластиковым дверям можно понять, что впоследствии армяне внесли в баню определенные изменения. Но изнутри разит невыносимый неприятный запах от мусора и грязи, мы завершаем съемки и уезжаем оттуда.

А на улице накрапывает дождь. Шамиль выглядит беспокойным. На въезде в Шушу я предложил взять с собой проводника, но Шамиль-шушинец возразил: «Сами все выясним». Но теперь, бродя по улицам Шуши, я чувствую, что у него что-то не получается восстановить в памяти карту города. Это не та Шуша, которая запечатлелась в памяти четырехлетнего ребенка и которая представлена в довоенных документальных фильмах и фотоснимках, или о котором всегда рассказывала его бабушка. Это уже совершенно другое место, это город, который был разрушен, разграблен. Хотя он не признает, ему трудно найти местоположение отчего дома, несмотря на глубокую информированность о Шуше. «Я постеснялся сказать отцу, что еду в Шушу – первым приехать сюда следовало бы ему, а не мне. Сейчас же неудобно звонить и выяснять местоположение дома», - признается Шамиль.

Наконец, после долгих наших уговоров он позвонил отцу и первым делом спросил: «Отец, в каком квартале располагалась Исполнительная власть Шуши?»

Приезжающие в Шушу в первую очередь посещают мечеть Юхары Гевхар Ага. Мы также завершаем работу перед зданием ИВ и направляемся туда. А Шамиль все это время разговаривает с отцом, рассказывает об обстановке в Шуше, спрашивает, где что находится, садится в машину, куда-то едет, потом возвращается. Так продолжается до тех пор, пока мы не завершаем съемки в мечети Юхары Гевхар Ага.

Город Шуша, основанный Панахали Ханом в 1752 году, был обнесен крепостными стенами. Одна из особенностей, отличающих Шушу от других городов, заключается в том, что она строилась не по частям, в разные периоды, а планомерно, одновременно, как Санкт-Петербург. Именно поэтому большинство здешних исторических памятников относится к XVIII веку.

В городе было 17 кварталов, в каждом квартале была своя мечеть, баня и родник. Эти объекты обычно строились рядом друг с другом и носили названия соответствующих кварталов. К сожалению, в годы оккупации большинство мечетей, родников и бань в городе были разграблены и разрушены. Самая старинная из мечетей в Шуше - это расположенная на центральной площади мечеть Юхары Гевхар Ага.

Мечеть Юхары Гевхар Ага

Первая мечеть здесь была построена из камыша примерно в 1750-х годах по указанию Панахали хана. После прихода к власти его сына Ибрагимхалил хана в 1768-1769 годах на месте камышовой мечети из камня была построена новая мечеть. Однако в первой половине XIX века при материальной поддержке дочери Ибрагимхалил хана Гевхар-аги на этом же месте строится третья мечеть с минаретом. В 1883 году на средства той же Гевхар-аги на месте третьей мечети была построена четвертая и последняя Джума-мечеть.

Архитектором этой мечети, сохранившейся на хорошем уровне, является автор многих исторических памятников в Карабахе Кербелаи Сафихан Карабаги. Декор минаретов Юхары Гевхар Ага и настенные росписи одной из комнат на втором этаже медресе при мечети были выполнены Мир Мохсуном Наввабом.

Во дворе мечети находятся около пятнадцати гробниц с надписями на арабском языке. К сожалению, я не могу дать подробную информацию о том, чьи эти могилы. Видимо, здесь похоронены представители ханского рода или влиятельные верующие. Во дворе мечети находится медресе, считающееся историческим памятником местного значения, часть которого в советское время была снесена и на ее месте разбит сад.

Тем временем на площади вновь появляется Шамиль на машине. Кажется, он хочет улизнуть от нас куда-то. Вероятно, он выяснил местоположение отчего дома и сейчас собирается направиться к нему. Но мы не оставляем его одного и продолжаем путь вместе.

Шамиль, поняв, что самому ему вряд ли удастся найти дом, вновь набирает отца.

Но мы не можем найти нужное направление, несмотря на подробное объяснение отца Шамиля. Наконец, благодаря видеосвязи Whatsapp с отцом и матерью Шамиля, нам удается найти дом.

“Вижу наш дом" - говорит взволнованно Шамиль отцу по телефону. Его отец сказал: "Теперь ты его вспомнил?”

“Это наш дом", - подтверждает Шамиль.

Это и есть дом Шамиля, который он покинул в 1992 году. Наконец, 29 лет спустя, он вернулся в свой родной дом. Мы выходим из машины и входим во двор, обросший сорняком. Уже давно, быть может, 29 лет, здесь отсутствуют какие-либо признаки жизни. Если бы не остатки двухэтажного дома, от которого остались лишь стены, трудно поверить, что сюда когда-то ступала нога человека.

Стоим с Шамилем посреди двора и смотрим на дом. Я на его месте, наверное, потерял бы сознание, упал бы на колени, расцеловал бы землю, потер бы лицо о стены родного дома. А Шамиль сохраняет хладнокровие. Но я чувствую, что это удается с большой трудностью.

«Помнишь что-нибудь?- Спрашиваю Шамиля. «Все так, как рассказывал отец. В то время мы ремонтировали дом, надстраивали второй этаж. Но двор был не таким, тут все обросло. Мы ушли отсюда ночью. Отец воевал тогда, он ночью посадил меня с мамой в машину и отправил в Агдам. Тогда в последний раз я видел этот дом. Я до сих пор помню дни, проведенные здесь, артиллерийскую канонаду, залпы «Града». Я помню, как помогал мастерам месить глину на кирпичи. Из дома унесли окна, двери и все остальное, остались лишь стены. Они не заселили его, потому что это не их дом, он не принадлежит им. Сердце разрывается при виде такой сцены. Словно попал в джунгли», – делится Шамиль.

У дома растет фундук, под ней старый пенек, ржавая скамейка, рядом к стене прислонена решетка старой металлической кровати. Шамиль говорит, что эти предметы стоят там же, что и 29 лет назад: “Мы сидели под этим деревом. Я играл здесь”.

Он срывает ягоды с растущей тут же ежевики, закидывает в рот. Я ему: «Это урожай вашего двора, приятного аппетита». Он в ответ со смехом: «Угощайтесь, чувствуйте себя как дома».

(Продолжение следует)

ФОТО - Илькин Набиев © APA GROUP

• Азербайджанская нефть вновь подешевела
• В Лачине проходит новрузовская ярмарка – ФОТО - ВИДЕО
• 10,8% населения Азербайджана составляют пенсионеры